На распутье - Страница 70

2.11 Начало гетероперехода

Последнее, что было намечено из программы срочного внедрения – полупроводниковые лазеры из оптоволоконных приемопередатчиков SFP и GBIC. Было их у меня больше двух десятков, одноволоконные, двухволоконные, одномодовые и мультимодовые… Всякой твари по паре, а то и больше, ибо на расходном материале локальных и операторских сетей 2010 года экономить смысла не было.

Если снять корпус – под ним небольшая плата, с парой десятков обычных элементов и одной микросхемой, которая в основном управляет параметрами излучения. Особого интеллекта в модуле нет, обычный последовательный преобразователь, но технология явно не 65-го года. А вот если поковырять поглубже, из кожуха можно достать сам излучающий элемент. Ничего экстраординарного в нем нет, даже лазером назвать сложно. Обычный кусочек полупроводника с p-n переходом, из торца которого, при пропускании тока, излучается свет. Размер элемента заметно меньше спичечной головки. Но быстродействие умопомрачительное, гигагерцы, и мощность такова, что легко позволяет устанавливать связь по прямому волокну на сотню километров.

Не думаю, что в СССР 1966 года уже есть нечто подобное, но открытие где-то явно на грани. Жорес Алферов получил Нобелевскую премию по физике именно за работы самого начала 70-х, и темой их был тот самый p-n гетеропереход, позволяющий передавать гигабиты в Интернете 21-го века. Проблема, насколько помню, в подборе пар полупроводников и технологии их производства. Где-то читал про трехслойный волновод на основе арсенида галлия, но на этом моя материаловедческая база заканчивается. Это, конечно, примерно тоже самое, что сказать во времена флибустьеров – «сокровище зарыто на Юкатане». Но при наличии работающих образцов все выглядит очень даже реально.

Но все же этот раздел техники мне знаком куда лучше, чем первые компьютеры. Спасибо бракоделам-китайцам, научили разбираться в вопросе несколько глубже, чем нужно для обычной эксплуатации. Пришлось привыкнуть кроме этикетки внимательно читать описание, и задавать правильные вопросы о технологии производства. Поэтому, немного покопавшись в памяти, мне даже удалось нарисовать основные схемы и параметры, типа «глазковой» диаграммы. Вдобавок, вспомнил умные слова типа «деградация перехода», «квантовые точки», «вертикальный инжекционный», «резонатор Фабри-Перро». Надеюсь, последний уже хотя бы изобретен и на меня не будут смотреть как на идиота.

Дело было за малым – найти будущего Нобелевского лауреата, и уговорить его заняться нашим небольшим вопросиком. Впрочем, это не казалось серьезной проблемой. Искомый товарищ и не думал скрываться от бдительного ока спецслужб, а спокойно работал в физико-техническом институте Йоффе, яростно копал материал для своей докторской диссертации.

…Ленинград встретил оттепелью и зарядами противного мокрого снега с дождем. Хорошо хоть самолет успел нормально сесть в одном из просветов. Больше всего меня удивило название аэропорта «Шоссейная», даже повеяло чем-то из детства, типа стихов Маршака про человека с Бассейной. Впрочем, здание аэропорта было не менее интересным. Небольшое, как приличный дворец культуры заката империи, с ограненными почти в шестеренку колоннами и окнами в неглубоких нишах, образующих что-то вроде фальшивой колоннады. Изнутри высокий гулкий купол, двойной свет, и, как это водится в СССР, вездесущие барельефы рабочих, колхозников, и прочих сомнительных личностей. Только в отличие от московской простоты тут их дополняла очень красивая роспись в глубоких синих тонах, почти как в храме. Место иконостаса занимала стилизованная карта авиационных маршрутов.

Впрочем, любоваться достопримечательностями некогда. Время спрессовано до предела, через шесть часов обратный рейс. Поэтому мы с Анатолием почти пробежали по выложенному крупной мозаикой залу, через тяжелые двери с круглыми, под иллюминаторы, стеклами к стоянке такси… И уперлись в немалый хвост очереди желающих.

Не знаю, имела место локальная флуктуация по причине отвратительной погоды, или город на Неве начал раньше других приобщаться к коммерческим традициям дикого капитализма. Но договориться с одним из кучковавшихся в сотне метров водителей удалось только за лишнюю десяточку. И то, лишь со скидкой на занятость «по счетчику» в течении ближайших нескольких часов. По меркам 66-го года, когда тариф за километр десять копеек, это полный и безусловный грабеж. Толик уже примеривался, что правильнее, «дать козлу в глаз», или достать корочки и «показать спекулянтской роже где раки зимуют». Но я удержал, при нашей нехватке времени, которое само по себе деньги даже в СССР, позволить себе роскошь ехать за сорок копеек на автобусе мы никак не могли.

Архитектурные удивления продолжились в Физико-техническом институте имени Йоффе. Как-то я привык к зданиям масштаба МГУ, УрГУ, УПИ, а тут желтый двухэтажный дом, больше напоминающий мое НИИ или даже дачу Шелепина своими размерами. Хотя оказалось, что в глубине двора корпуса тянутся чуть ли не до противоположной стороны квартала, все равно было сложно поверить, что именно отсюда вышло столько блестящих открытий.

На секретность тут явно плевали с высокой колокольни. Тетка на вахте только махнула рукой вдоль по коридору в ответ на наше – «где можно найти товарища Алферова». В общем, для доступа в лабораторию молодого светила советской науки оказалось достаточно уверенного и улыбчивого лица. Проблема была одна – найти нужную комнату на далеких задворках, за чередой длинных коридоров. По одному этому можно было не сомневаться, практического значения никто за полупроводниковыми лазерами не видит.